Связь времен (часть 3)

 Стартовая // Наши путешествия / Связь времен (окончание)

Удовольствия

В Уакачина я въехал уже затемно. Что уж говорить - здесь очень красиво. Посреди дюн находится небольшое озеро, вокруг которого все застроено отелями в стиле европейского барокко. Ресторанчики, гуляющая по набережной современная индейская молодежь, испанцы и: никаких багги. Найти халявного места для ночлега мне не удалось, а в песках ночевать уже надоело. И я смело заселился в гостиницу, где наконец-то безмятежно выспался под шорох случайного здесь дождя.

Утром завтракаю тремя порциями <американа> с традиционным чаем матэ. По древней легенде, этот парагвайский чай был подарен богами индейцам за храбрость, доброту и дружбу между собой. Чай позволял аборигенам долгое время сохранять силы, обходиться без еды и не болеть. На самом деле, это обычный психостимулятор, типа нашего лимонника или маральего корня, который улучшает настроение и повышает активность. При постоянном употреблении матэ снимает тревожность, эмоциональную неуравновешенность и нервозность, снижает давление и повышает иммунитет. К сожалению, такой чай пить мне удавалось редко. Современные индейцы предпочитают ему холодную кока-колу и аналоги лимонадов. Или жуют шарики из листьев коки. Говорят, что они здорово помогают при горной болезни. Но я не пробовал. Как всякий наркотик, пусть и слабый, кока высасывает резервы организма и тем самым надрывает его.

На улице меня поджидают сразу несколько супервездеходов. От двухместных до вмещающих по 7-9 пассажиров. В прошлом это обычные легковые автомашины, с которых кузов полностью снят и заменен каркасом из толстых железных труб. Двигатель, сиденья, руль - теперь все это находится снаружи.

Я выбираю переделанную Субару. Знакомимся. Владимир для индейца слишком сложно в произношении и я представляюсь просто: Вова. Но и такое сочетание звуков индейскому уху непривычно и меня тут же переименовывают в Бова. Пробую даже писать свое имя латиницей, но и это не помогает. Водителя зовут Хубо (Hubo). Ему 30 лет и у него трое детей в двух семьях. Последнему чикито всего семь месяцев. Семья живет в комнатке около гаража, где жена работает диспетчером.

Ставлю условие, что мне, как бывшему автогонщику, дадут покататься самостоятельно. Хубо немного артачится, но куда деваться, если других пассажиров нет, а конкуренция здесь немалая? Пристегиваюсь четырехточечными ремнями к спортивному креслу с боковой поддержкой. Поехали! Ветер с песком в лицо, перехватывающие дух стометровые провалы и медленные подъемы в рыхлые горы. Это разминка. А теперь я попробую сам.

Начинаю спокойно - машина-то незнакомая. На песке вездеход немного ведет, но направление багги держит уверенно. Управляется автомашина легко и даже привычно - навыки не забываются. Это как езда на велосипеде, которой нужно научиться лишь однажды. Постепенно смелею и включаю третью передачу. Вылетаю на гребень и почти отвесно сваливаюсь вниз. Такого на джипе себе не позволишь. Я в восторге! Закладываю вираж и снова улетаю вниз, придерживаясь старого следа ранее гонявших здесь машин. Так наверняка безопаснее. Посматриваю на Хубо - он спокоен и рукой указывает мне нужное направление. Через несколько минут за очередной горкой вдруг вылетаю к небольшому оазису. При подготовке к путешествию я видел его на космических снимках и уже забыл. А тут вдруг вот он, кусочек жизни среди мертвых барханов. Пальмы, кактусы, зелень и совсем маленькое голубое озеро. Представляю, какие чувства охватывают путешественников в пустыне при виде этого великолепия!

Перед въездом в Уакачино отдаю руль водителю. На курорте народ уже проснулся и катается с дюн на сноубордах. Сразу расставаться нам не хочется. Смотрим фотографии, рассказываю о Красноярске, Сибири, нашей байкерской жизни. И немного играю с маленьким чикито. Соскучился я по детям. Видно, пора ехать домой.

Однако я еще не пробовал океана и теперь направляюсь прямо к нему.

На улице привычные +38 градусов. Жарко и ветер встречный. Ехать не хочется. Покупаю полкилограмма винограда и съедаю его тут же, на обочине. Потом развлекаюсь тем, что подбираю упавшие с грузовиков помидоры. Откуда их столько? И вскоре вижу огромное помидорное поле, плоды на котором убирает комбайн. Вообще-то я остановился, чтобы сфотографировать школьный автобус, а оказалось, что приехавшие на нем дети как раз и работают на уборке пасленовых. Наелся спелых tomatos до отвала и покатил дальше.













Все чаще на ПанАмерикана встречаются радиофицированные маяки . Хотя аварий я не видел ни разу. Да и шоссе особо не изменилось, все те же три полосы и плавные повороты, пологие подъемы и спуски. Только автобусов на нем стало больше и ведут себя на дороге они также борзо, как и наши маршрутки. Если автобусники также наглеют и во время плотных ночных туманов, то происшествия, конечно же, неизбежны.

Проезжаю мимо группы мужиков-работяг. И вдруг они начинают мне аплодировать: <Русо, Русия!> Я переполнен гордостью за свою Родину!













Купил у миленьких девчонок сочную темно-желтую дыньку. Ее мне помыли, порезали и сложили солнышком. Красота! Осилил только половину, а остальное складываю про запас в свою гермочашку. Сегодня старый Новый Год, буду праздновать.

Через 60 километров сворачиваю к побережью. До Паракаса не больше часа езды, но уже вечер, на курорте мне делать нечего и я еду ночевать в лимнологический музей. Для таких туристов, как я, он доступен в любое время. В одном из залов музея живет группа школьников, участвующих в семинаре по психологии, и семья испанцев из Лимы, приехавшая сюда на выходные на стареньком <Чероке>. Знакомимся, смотрим фотографии, а с темнотой я ухожу к заливу. Там и укладываюсь под крики чаек и шум ветра. Странные у меня в этом году новогодние праздники: никакого вина, только немного печенья, дыня и помидоры.

А где-то в холодной Сибири спят мои дети и любимая жена:

Просыпаюсь рано. Завтракаю в прибрежном ресторанчике яичницей с картофелем фри и куском хорошо прожаренного мяса. Спешить мне сегодня некуда - дневка. Потихоньку подтягиваюсь к пристани. Там турагенты уже вовсю набирают народ на катера, чтобы свозить их к островам Бальестос посмотреть на пеликанов, пингвинов и морских львов.











Русские здесь также в диковинку и ко мне относятся по-особенному, подчеркнуто доброжелательно. Экскурсоводом на нашем катере оказался пожилой индеец, выдубленный солнцем и ветром. Торжественно, с выражением он рассказывает о <канделябре> - огромном навигационном знаке испанцев в виде рисунка кактуса, выкопанном в прибрежном склоне горы. О населяющих архипелаг птицах и добыче их экскрементов - знаменитого гуано, залежи которого были здесь до 6 метров глубиной. Сейчас же все гуано вывезено и этот бизнес для местных жителей иссяк. Однако около островов по-прежнему резко пахнет куриным пометом и дохлой рыбой - остатками трапезы многочисленной колонии морских животных. Пингвины оказались маленькими, не больше полуметра, а пеликаны, наоборот, неожиданно большими. Фламинго летают клином, как перелетные журавли. Морские львы ревут так же, как их африканские тезки. Это дикий зоопарк, который не нужно содержать, а прибыль он приносит немалую. Городок отлично обустроен и заметно контрастирует с перуанской нищетой.











На обратном пути меня укачало и я заснул, подставив безжалостному солнцу свое уже трижды обгоревшее лицо. Опять мучения. Всю поездку я постоянно страдаю от ожогов. Солнце здесь такое, что синтетическая велоодежда от него совершенно не защищает. Мое тело немного успокоилось только тогда, когда я догадался ехать в хлопчатобумажных футболке и шортах. Лицо и шею не очень эффективно прикрывала шляпа, потому что ее поля часто заворачивало встречным ветром.

После морской прогулки я прикупил здоровенный зуб акулы и искупался в горячей воде океана. Все. Скучно. Поеду-ка я дальше, в Писко, где было придумана одноименная перуанская виноградная водка. Ее в виде коктейля я пробовал еще в Лиме. В меру хмельной напиток смешивается в миксере с соком лайма, колотым льдом и яичным белком. Пьется через соломинку.

Город меня разочаровал. Совершенно грязный, захламленный гигантский мусоросборник. Здесь нет никаких достопримечательностей. Только отбросы, воинские части и военный аэродром. Я даже обедать не стал, решив дотянуть до г. Чинча - винодельческого и гончарного центра страны. Вот там-то я и напился у винодела Луиса Флореса (коренной индеец некогда воинственного племени чинча). Впрочем, об этом я уже писал. Удивительно, что оба мы говорили исключительно на своих родных языках и при этом прекрасно понимали друг друга. Ведь говорили-то мы о жизни, о детях, о вине:













В конце вечера хозяин заведения подарил мне три (!) бутылки своего напитка, которые, несмотря ни на что, я довез до Красноярска и подарил друзьям.

Все-таки здорово путешествовать на байке. Будь я на мотоцикле или на машине, разве могла бы получиться такая задушевная встреча?

Проснулся от бьющего в глаза солнца. Вчера по пьяному делу спать упал где-то за городом. Хорошо хоть не на дороге, а в стороне, около заброшенной автозаправки. На флажке красуется бутылочная этикетка индейского .

Оставив после себя кучку жиденького (в Перу понос для меня стал нормой), еду дальше. Дорога идет вдоль океана, временами подступая к нему вплотную. Организм в норме, красоту замечаю. На одометре красуется 1042, до Лимы осталось всего километров 200. Это два дня пути, а до самолета их остается еще четыре.

И тут снова всплывает в сознании: <Жизнь прожита>. Но ведь это вроде бы уже обсуждалось!

ТЕПЕРЬ ТЫ ЗНАЕШЬ О ЖИЗНИ ВСЕ:

Вчерашняя попойка мне жизнь прояснила, что ли? К сожалению, на серьезный разговор я сейчас не настроен.

Вдоль шоссе все чаще попадаются брошенные тростниковые поселки, над которыми сиротливо развеваются выгоревшие государственные флаги. Судя по старым плакатам, это была компания 1992 года по заселению безжизненного побережья. Но электричество сюда не провели, воды как не было, так и нет. А одними влажными туманами урожай на песке не вырастишь.

Мероприятие проводилось в 8-летний период правления президента Альберто Фухимори, японца по происхождению. Он также был инициатором принудительной стерилизации 320 тысяч неимущих женщин и организатором массовых убийств.

На карте, в стороне от шоссе, отыскиваю руины городища инков. Для меня 60 км - не крюк, да и время не ограничивает. Пообедав в случайном ресторанчике у гостеприимного Энрике Каррера (еще одна чудесная встреча с семьей индейцев), я лезу в перевал. Он не в тягость, только жара донимает. И тут меня обгоняют два спортсмена-велосипедиста. Ах, так? Пристраиваю велорюкзак в ближайшем магазине и устремляюсь в погоню. Вскоре настигаю одного из перуанцев - у него порвалась цепь и он стоит в полной растерянности. Зато у меня есть необходимый ключ, и я быстро восстанавливаю работоспособность байка. Дальше гоним вместе. На спусках я немного отстаю - у перуанца на колесах слики, но в гору он со мной тягаться не может. Без рюкзака я просто монстр.

Вот и руины ИнкаУаси (InkaWasi). Я сворачиваю, а спортсмен едет в соседний городок и потом вернется обратно. Это у него тренировка.

Городище расположено в совершенно безжизненном ущелье. Это был опорный пункт индейцев, преграждавший путь врагам инкской империи. Стены домов сложены из необработанных камней и обмазаны глиной. Традиционные трапециевидные глухие окна (стекла индейцы тоже не знали), низкие входы, перекрытые бамбуком, малюсенькие комнаты в виде куба. Раньше посередине такого жилища был небольшой глиняный очаг, вокруг которого ютились и дети, и морские свинки (их выращивали на мясо). В этом темном и зловонном убежище, крытом соломой, семья собиралась вместе лишь ночью или в дождливые дни. Спали на шкуре ламы, укрывшись ее второй половиной. Днем каждый занимался своим делом, либо сидел на пороге, скрючившись коленями к подбородку (минимизируя энерготраты). Совсем как мумии в захоронениях Наска.

Простые люди здесь вели монотонную и примитивную жизнь, в которой все контролировалось чиновниками. Потому что в условиях, когда жизнь человека полностью зависит от погодных условий, а вокруг еще и много врагов, государство может существовать только при строгом соблюдении дисциплины всех его членов. Кстати, именно сильная зависимость от природы, вероятно, препятствовала появлению у индейцев каких-либо механизмов. Их ткацкий станок - это всего лишь две параллельные палки. Колесо, конечно, было рационально, но для индейца противоестественно. И потому оно не было изобретено, хотя круг издавна был известен. Индейцы не изменяли природу - она была священна, а лишь приспосабливались к ней.

Эти люди были удовлетворены своей жизнью и по-своему счастливы. Идеально организованное инкское государство гарантировало им безопасность, прожиточный минимум и защиту от голода, отсутствие необходимости принимать решения и брать на себя ответственность. Объективно это было неуютное и непривлекательное общество, такое же, как в крепостной России, а потом и в хрущевском СССР. За все отвечала громадная административная система. Подсознательно люди понимали негативную суть своего <счастья> и потому верили в загробную жизнь, где они смогли бы стать по-настоящему свободными.

На обратном пути догоняю возвращающихся спортсменов, клею им свои стикеры и рассказываю о нашей веложизни. Индейцы катаются на хром-молибденовых Gaint'ах 2001 года выпуска, оборудованных еще семизвездочной кассетой и жесткой вилкой. Одеты в сэкондхендовское, как и мы когда-то. О контактных педалях они не слышали.

В перевал я выползаю снова в одиночестве, но мне это уже не в первой. Перед ночлегом хочется помыться, но чем ниже я спускаюсь в долину, тем сильнее тают мои надежды найти хоть какую-то воду. Видимо ее намного раньше разобрали на поливальные нужды. А мне встречаются лишь заросшие травой арыки и сухие каменистые русла.

Ночую в тростниковой хижине на хлопковом поле. Рядом пасется осел, где-то лают собаки и живут люди.

Сегодня необычно яркое утро. Тумана нет. После вчерашней гонки раскатываюсь тяжело. Побаливают колени - это у меня впервые. До завтрака выехал к замечательной бухте с прекрасным пляжем. Вдоль него выстроено с десяток тростниковых ресторанчиков, одинаково покрашенных в оранжевое. Это фирменный цвет производителя пива. Зачем мне куда-то ехать? Можно и отдохнуть. Похоже, что я все же устал сопротивляться невидимому прессу местной природы. Пинта холодного пива, креветки и океан - я просидел здесь до вечера. Даже на иеговистов - разносчиков Библии никак не отреагировал.











А потом и заночевал неподалеку, спрятавшись за скалой. Разбудил меня морось-дождь. Но палатку ставить не хотелось (я ведь и не распаковывал ее ни разу). Я вернулся к ресторанчику, где доспал свое под навесом из рекламного щита. Свобода выбора!

Купаться не стал - вода холодная, волны, морось. Но асфальт при этом почему-то сухой. Проехал пару часов и снова обнаружил похожий пляж. Никак мне его не миновать, да и позавтракать не мешает. Пока готовят еду, просматриваю память GPS. Идет третья неделя путешествия, а столько уже было всего. Между делом заглядываю в календарь и обнаруживаю, что продолжительность дня и ночи в Перу в течение года всегда одна и та же, 12 часов. Только рассвет-закат в конце ноября сдвигается на час раньше по сравнению с июлем. Экватор здесь совсем близко.











Сегодня мне ветер опять в спину, горки прохожу с ходу. Вдоль дороги все чаще появляются громадные рекламные щиты - чувствуется приближение столицы. Интересно, что рекламируются только бренды, а не фирмы, их продающие, как у нас.











На въезде в г. Лурин (Lurin) вижу что-то очень красивое. Дендрарий, оранжерея? Похоже на выставку цветов. И вдруг до меня доходит, что я нахожусь на кладбище. На небольшой территории установлены несколько стен, на которых рядами-ярусами укреплены поминальные таблички и живые цветы в вазах с водой. Все выглядит очень нарядно и чисто. Мне и в голову прийти не могло, что эта красота предназначена для уже усопших. Однако такие кладбища в Перу - редкость. Обычно людей хоронят около дорог, а поверх могил ставят маленькие склепы. В условиях пустынь это, наверное, более удобно их живым родственникам. Каждый раз при виде склепа мысленно прошу Господа помянуть этих людей, почитавших Его при жизни, о чем свидетельствуют кресты с написанными на них именами умерших. Это отвлекает меня от однообразия дороги.

Снова начинается жара и я ныряю в ближайший канал с кристально чистой водой. Оказалось, что она соленая и вытекает из находящегося неподалеку озера. А за ним еще одно, и еще. Однако и такая вода способна дать жизнь полям кукурузы.

Машин на трассе становится все больше, и они постепенно вытесняют меня на обочину. Вдруг слышу треск и скрежет металла. Лопнула ось или сразу несколько спиц? Оказалось, что огромный гвоздь проткнул покрышку, камеру и впился в обод. Клею последние заплатки. Все, их запаса больше нет. Соответственно смотреть культуру Пачакамак я не еду, потому что риски теперь мне уже не к чему. Да и карабкаться на самую вершину полукилометровой горы в такой знойный день нет никакого желания.

ПанАмерикана втягивается в огромный город, где проживает треть населения страны. Начинаются светофоры, повороты, развязки. На одной из них я теряю свою дорогу и вскоре попадаю в бедные кварталы. Это настоящие трущобы с разбитым асфальтом, вонью гниющих отбросов и одетыми в лохмотья людьми. Все они в чем-то копошатся, что-то куда-то тащат. Неимоверный шум и гвалт дополняется гудками автомобилей, застрявших в уличных пробках. Кое-как пробираюсь среди них, куда-то сворачиваю и уже через три улицы вдруг оказываюсь на современном проспекте чуть ли не в центре Лимы. Богатое и бедное тут всегда рядом.

По прошлым отметкам в навигаторе нахожу свою гостиницу. Здесь уже полно иностранцев, сотрудники меня подзабыли, но номер был забронирован заранее и я наконец-то могу остановить свою гонку. Позади 1300 км, финиш! Я приехал! Теперь мыться, стираться и спать. Долго и безмятежно.

18 января - день основания испанцами Лимы. По улицам столицы напыщенно маршируют духовые оркестры и толпы народа. В городском парке фотографирую бронзовый монумент Фрациско Писсаро. Около пятисот лет назад его отряд, состоявший всего из двухсот авантюристов, в одночасье завоевал могучую империю инков. Искушенные в интригах безжалостные конкистадоры легко победили беспечных и самонадеянных местных правителей. А в течение последующих пятидесяти лет сопротивления от коренного населения осталась всего одна четверть. Многие умерли от новых болезней, а многие - от каторжного труда. Золотые и серебряные произведения инкского искусства были переплавлены.













Оставшийся день я провел в Национальном музее, где подвел окончательные итоги своих исторических изысканий. Несмотря на отсутствие всяких контактов с цивилизациями Старого Света, индейское общество прошло путь развития точно такой же, как и мы все. А это значит, что нынешняя человеческая цивилизация возникла объективно. И потому нечего сожалеть по поводу, что она слишком технократична, например. Такой результат совершенно естественен. Посмотрите на Китай. Его культура и идеология принципиально отличается от европейской и, кстати, очень схожа с индейской. Но Китай сегодня все более и более становится индустриальным. То же произойдет и в Перу. Сначала асфальтовые дороги и автомашины для знати, а с уровнем роста благосостояния населения (но на одной коке и гуано не разбогатеешь, нужно недра раскрывать) и простые индейцы тоже пересядут на транспорт, начнут строить каменные дома. Как это уже случилось в еще недавно бедной Сирии, где те же пустыни, пески и террасное земледелие. Появятся производства и страна оживет, когда повсюду проведут электричество. На Чукотке для этого построили Билибинскую АЭС.

Такой прогноз диктуется законом ускорения исторического прогресса. Каменный век был длиннее века металла, последний - длиннее века машин. Двести лет назад появился первый велосипед, через сто лет - автомобиль, а потом лавинообразно - радио, телевидение, компьютеры, Интернет. Именно техника обеспечивает сегодня логику мировой истории: возможность все более ускоряться на пути от первобытной абсолютной зависимости человека к социальной свободе. В Перу этот закон, конечно, тоже действует, как и везде. Просто перуанцы пока разгоняются медленнее других народов.

И в Монголии, и в Перу, и среди малограмотной старообрядческой молодежи Сибири я наблюдал один и тот же феномен: овладение навыками обращения со сложной техникой, вплоть до компьютеров, совершенно не зависит от национальности, расы и, как ни парадоксально, от уровня базового образования. Маловероятно, чтобы всего за 500 лет находящиеся еще в первобытном обществе индейцы могли совершить такой цивилизационный скачок, если бы не одно условие. Они, вероятно, уже имели достаточно высокий умственный потенциал, пока не востребованный. Предполагаю, что этот потенциал изначально сформировался у Homo sapiens еще 20-25 тысяч лет назад, с появлением речи, и с тех пор практически не менялся. Как и ДНК человека, его анатомия и физиология. Наличие этой возможности и реализуется в достижениях цивилизации. Известно, что мировосприятие человека полностью определяется условиями, в которых он воспитывался в первые годы своей жизни. А эти условия сильно улучшились в Перу в последние десятилетия.











Но может быть все дело в том, что технику создают люди в расчете на себе подобных и потому любые другие люди так легко ее осваивают? Тогда это может противоречить интеллектуальному равенству рас. Потому что высокий уровень культуры, благосостояния и национального самосознания характерен только для цивилизованных народов. Именно они творчески создают новое, а остальные учатся лишь пользоваться этими достижениями цивилизации. Для чего большого ума не нужно, потому что обучение, как установлено, не увеличивает массу мозга и не создает новые связи между нейронами.

В любом случае, каким бы ни было кровавым появление испанцев, оно носило в целом прогрессивный характер. Ибо нельзя остановить ход истории.

По выходу из музея докупаю сувениров и книг. Потом захожу в католический храм помолиться о счастливом окончании путешествия. Свечи там ставить не принято и я беру одну из них с собой в гостиницу, где священный огонь добросовестно чистит мою ауру от лишнего.

Вечером в гостиничной кафэшке знакомлюсь с туристом из Германии. Дитер (Dieter) - мой ровесник, в Лиме находится проездом в джунгли Амазонки, куда направляется для встречи с местными шаманами. Я, в свою очередь, рассказываю ему о хакаских и тувинских языческих жрецах, своем опыте достижения трансовых состояний. И мы договариваемся летом встретиться в Сибири.

Ранним утром за мной приехало такси - русские <Жигули>. И откуда наша машина здесь взялась? Символично: возвращаюсь в Россию на русском автомобиле!

В аэропорту меня уже заждались москвичи - такие же загорелые и полные впечатлений.

Эпилог

Домой я добираюсь полтора суток и на четырех самолетах. И в каждом из них - новые знакомства и разговоры про мое путешествие, иные цивилизации, смысл жизни. Так что поспать мне ни разу не удается. Хорошо, что хоть вещи в багаже не потерялись. Ведь я в последний раз видел их еще в Лиме и в целости получил только в Красноярске. А у одного нашего парня велорюкзак улетел вместо Москвы в Майами. Но ведь был еще Каракас и Мадрид.

Разобрав подарки, надел и на себя какую-то бусину на шнурке, которую перед отъездом подарил мне случайный индеец. И, похоже, попал на наговор. Не знаю, что уж на бусине было запрограммировано, но с каждым днем мое здоровье стало ухудшаться. Голова как чужая, тело будто отдельно существует, вялое и безжизненное. Спать не могу, все время преследуют какие-то непонятные видения. Жена посчитала, что меня аборигены зомбировали. Мне не верится, я грешу на разность часовых поясов и адаптацию к сибирскому климату.

Но однажды мне как будто НАШЕПТАЛ кто-то и бусину я снял. Просыпаюсь наутро - голова ясная. И ничего в эту ночь мне не привиделось. И ощущение тела вернулось. Похоже, что бусина серьезно угнетала деятельность щитовидной и вилочковых желез, ответственных за здоровье и иммунитет. А заодно блокировала работу горлового энергетического центра, осуществляющего взаимодействие между верхними и нижними чакрами. Получается, что я свое самое уязвимое место подставил чужой МАГИИ.

Ну и глупец же я, совсем забыл про обереги. Наши предки в углубление основания шеи, куда я бусину пристроил, медальоны-ПУГОВКИ на воротник рубахи пришивали, чтобы отПУГивать злых духов. Обычно такой медальон символизировал Солнце. Когда же пуговицы распределились по всей одежде, то место главной пуговки заняла брошь, по-прежнему выполнявшая магическую функцию. Аналогичное назначение было и у украшений <третьего глаза>, ныне сохранившееся в виде кокарды на фуражках военных. Подобным же образом защищали и сердце (на этом месте православные носят крестики), и солнечное сплетение (здесь рыцари помещали изображение родового герба), и область ниже пупка - массивной пряжкой поясного ремня с изображением дракона (у скифов). Головная чакра, расположенная на макушке, обозначалась плюмажами, головными уборами из орлиных перьев, шишаками на боевых шлемах, красноармейскими буденовками.

Наши пращуры, вероятно, хорошо представляли энергетическое устройство человека и роль биополя для качества здоровья. А потому заботились об энергетической защите своего тела.

Сегодня об устройстве своего организма мы знаем, конечно, значительно больше, чем наши предки. Читаю научную монографию и, вот, выясняется, что закон развития человеческого разума заключается в том, что простейшие функции нервной системы постепенно замещаются эволюционно более <продвинутыми>. В результате способности к анализу и синтезу постепенно вытесняют интуицию. Значит, именно интуиция была тем древнейшим механизмом, который помогал людям выжить в естественной природе? В искусственной среде мегаполисов, созданной современным разумом, она почти не востребована. Но ИНТУИЦИЯ ПРОСЫПАЕТСЯ, как только человек оказывается один на один с настоящей природой.

Послесловие

И все же на один вопрос, который я поставил перед собой в начале путешествия - не ответил. Действительно ли индейские ЖРЕЦЫ ОСОЗНАВАЛИ СЕБЯ В ЧЕТЫРЕХМЕРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ? Поскольку они были язычниками - пожалуй, что да. Как и сегодня камлают их шаманы в недоступной другим мерности пространства, где отсутствуют градации времени. Где нет прошлого, настоящего и будущего. Возможно, что именно ЭТО ПРОИСХОДИЛО И СО МНОЙ.

Примечание.

1. Уже по возвращению, в Интернете я случайно прочитал свой астропрогноз: «неожиданные встречи могут повлечь революцию в вашей голове и последующий дальний переезд. Ваши дороги будут долгими, длинными и непредсказуемыми. Совсем не факт, что вы будете довольны. Воплотится мир ваших идеалов и сказочные герои начнут обретать реальные очертания. Вдали от дома с вами могут происходить самые невероятные передряги, а потому с иностранцами надо быть крайне осторожными и бдительными».

2. 5 марта 2007 г. парламент Перу единогласно принял закон, согласно которому убийство или нанесение телесных повреждений туристам будет караться пожизненным заключением. За нападение на туристов будут приговаривать к сроку от 20 до 25 лет лишения свободы.

3. В эти же дни четверо сибиряков тоже путешествовали путешествовали по Южной Америке. Они прошли Патагонию на велосипедах с севера на юг по трансконтинентальной трассе Carretera Austral - "дороге Пиночета", и дошли до Огненной Земли. Заодно ребята совершили восхождение на упоминавшуюся выше гору Аконкагуа.

Владимир Черников

31.12.2006 - 22.01.2007 гг.

начало продолжение